Крылья подхватили вес лёгкого тела. Сначала безвольная, опора на чувственно струящиеся под крыльями потоки воздуха, тёплые и прохладные, была недолгой. Вскоре она приноровилась к воздушным потокам и заставить их работать на себя. Холодное созерцание уменьшающейся земли позволяло получить странное наслаждение полётом — прекрасное и высокое, как высота, к которой она стремилась, чтобы потом медленно планировать в пространстве, которое так свободно! Как она сама, Селена… Время от времени планируя в воздушных потоках, она неспешно взмахивала кожистыми крыльями, легко несущими её. Холода она не чувствовала, разогретая движением, а лапы, прижатые к горячему телу, нетерпеливо сжимались в предчувствии свободного полёта далее и выше. Но иногда надо и спускаться. Взмётывая душистый ветер из запахов трав и цветов, она короткими взмахами крыльев, выгибая длинную чешуйчатую шею, опустилась на пёстро-зелёный луг…

И оказалась среди высоких трав и сладко пахучих цветов. Провела узкой ладонью по стеблям травы и медленно зашагала в густом травяном покрове, выбирая по неуловимым для других существ признакам нужные листья, обрывая цвет, который так и просится для необходимого кому-то лечения. Мягко ступая по упругому настилу покорно ложащихся под ноги трав, Селена видела, как они зримо растут, как корни ищут в суховатой земле влагу и как жадно они выбирают нужную для себя пищу, которой пропитываются, чтобы стать необычными, отличными от всех; как соки растений, подобные току крови в жилах человека, наливают тела-стебли, стремящиеся к солнцу…

… В серых сумерках раннего утра, когда ещё трудно приноровиться к ускользающе тёмному свету, Селена открыла глаза на движение в комнате и не сразу сообразила, где проснулась. Но проснулась — это слишком громко сказано. Всё ещё в дремоте после глубокого сна, она, будто продолжая видеть сны, увидела, как от кровати, расположенной в середине пентаграммы (она наконец вспомнила, где находится), медленно и неуверенно идёт к ней маленькая фигурка. Пришлось сесть на постели, а потом, когда Селена почти проснулась и поняла, кто это, она встала и осторожно подхватила Оливию под мышки. Девочка-эльф тут же прислонила голову к её плечу. Пришлось лечь вместе с нею. Оливия сразу уснула. А Селена некоторое время прижимала её к себе, сонно удивляясь, почему малышка такая холодная — особенно ноги, кожа которых до сих пор даже на ощупь чувствуется шершавой — так сильно досталось ей от одичавших оборотней…

То ли повлияла родственная связь Оливии с Миртом, то ли девушка восприняла все впечатления братства от бурно проведённой ночи, только последнее, что приснилось Селене утром, поставило её, уже полностью очнувшуюся от сна, в тупик. Нет, она помнила слова Мирта о едином для всех эльфов мире эльфийской магии, но во сне всё равно не ожидала увидеть Бернара. Хотя, впрочем, возможно, на это видение повлияло ещё и то, что старый эльф был последним, с кем она разговаривала перед сном. И — Коннор. Хотя почему во сне появился Коннор, пусть его в пентаграмме сегодня не было, тоже ясно: тревога за него подспудно точила сердце Селены. И наверняка — братства.

Старый эльф стоял под развесистым деревом, в котором сразу девушка узнала огромный крепчуг, росший во дворе, — тот самый, на котором Джарри повесил качели для детворы. На качелях безмятежно качался Коннор, а не замечаемый им Бернар смотрел на него задумчиво.

… Утром Селена растерялась: если она встанет чуть пораньше, не заплачет ли Оливия, проснувшись не в центре пентаграммы, да ещё одна? Малышка пригрелась под одеялом у Селены так, что от неё жаром полыхало. А девушка проснулась полностью, ведь первые лучи, которые на мансарду хоть и не проникли, но осветили комнату так, что вокруг всё отчётливо было видно, подсказали: пора вставать. Девушка пошевелилась, поглядывая на девочку-эльфа. Та спала крепко. И Селена, запахнув халатик, боком осторожно приподнялась на кровати, неудобно опершись на локоть и всё ещё сомневаясь, вставать ли.

— Селена…

Она услышала имя шелестом от двери и взглянула.

Коннор сидел на полу, обняв колени. Когда она обернулась к нему, бесшумно встал и подошёл к кровати. Улыбнулся, совершенно свежий и бодрый, и снова прошелестел:

— Я посторожу. Иди.

От двери она снова оглянулась. Мальчишка, присев на колени перед кроватью, бережно подтыкал под Оливию края одеяла. Успокоенная, Селена вышла, размышляя о том, когда именно вошёл Коннор в комнату братства и не его ли появление в комнате повлияло на последний сон.

Джарри ещё спал, и Селена, с сочувственной улыбкой глядя на него, усталого и, кажется, не совсем хорошо спавшего этой ночью, думала: “Теперь понятно, почему братство всегда такое бодрое. Они обмениваются впечатлениями, успевают побыть всеми: пробежаться оборотнем по лесу, эльфом нарвать травы, драконом полетать под облаками. Даже по городу побегать — в снах Мики. Интересно, а что было бы, если бы в комнате спал Коннор? А ведь Оливия видит и его сны…” Она и ужаснулась, и усмехнулась.

А потом решилась присесть перед кроватью, как сел Коннор перед Оливией. Так захотелось немного посидеть, посмотреть в родное лицо Джарри, пока он спит… Только начала сгибать колени, как Джарри резко открыл глаза и, цапнув её за руки, повалил на себя! Вскрикнув от неожиданности, она поняла, что уже лежит на нём и смотрит в его смеющиеся глаза. И с жаром обвинила его:

— Ты не спал!

— Ага! — самодовольно отозвался он и ладонью на затылок пригнул её голову к себе.

Сильно пригибать, впрочем, не пришлось. Она, глядя в его светлые глаза, любовно пропустила сквозь пальцы его взъерошенные со сна русые волосы, погладила по щеке, колючей от светлой щетины, и сама прильнула к его губам…

Спустя где-то с полчаса они утомлённо вытянулись на кровати, и Джарри счастливо сказал:

— Как хорошо, что кабинет защищён!

— Недавние события… — глядя в потолок, деловым голосом диктора сказала Селена, — показали, что кабинет защищён плохо! Ты знаешь, что Коннор сумел войти сюда и забрать свой блокирующий от братства браслет?

— Сюда?!

— Так что не обольщайся. У нас тут такие детки собраны, что… А кстати, когда я впервые сказала, что к нам в кабинет никто не сможет войти, с Коннором переглядывался Хельми! — возмущённо вспомнила девушка.

— Подожди о Хельми. Расскажи, с чего вчера всё началось, — попросил Джарри.

— Всё началось не со вчерашнего дня, а с коз, — вздохнула Селена. И рассказала.

— … Значит, успокаиваться рано, — заключил семейный и задумался. — Второй пульт существует, но неизвестно, в чьих руках. Значит… Значит, первым делом надо бы поговорить с Коннором — уговорить его извлечь все механизмы и оружие, пока активных военных действий нет и драконы более-менее свободны. Кажется, уговорить его будет трудно: он слишком привык полагаться на вживлённое оружие.

Они полежали ещё немного, пытаясь придумать аргументы для Коннора, чтобы заставить его отказаться от оружия и отдаться на волю драконов, которые снимут с него детали, по которым его снова могут вызвать, а потом Селена спохватилась: утро в разгаре, а они всё ещё не выходят! Викар с Асдис вряд ли захотят лишь вдвоём управляться с только что пробудившейся толпой детей.

Итак, Селена быстро оделась, чтобы помчаться смотреть, как там дети, а Джарри лениво сказал, что ещё немного поваляется, а потом ещё подумает, выходить ли из кабинета. Селена пожалела, что не сообразила взять подушку стукнуть его, о чём ему и сообщила. Джарри снова самодовольно сказал, что она просто завидует ему.

Дело закончилось тем, что Селена начала всерьёз оглядываться, чем бы его стукнуть, но именно в этот момент стукнули в дверь. Маг немедленно слетел с кровати, но запутался в одеяле и, только резко сев на кровать, сумел не свалиться.

— Сиди! — шёпотом велела ему Селена, с трудом удерживаясь от смеха. — Я выйду, так что нормально… — И, прыснув, открыла дверь, стараясь не слишком распахивать её.

— Селена! — зазвенели сразу несколько голосов. — Хаук!.. А Бернара нет!..